“Думали, что нас расстреляют, а они только приехали с автоматами посмотреть на свой замок”. Свидетели про Холокост в Крево

Немецкие оккупанты появились в Крево 25 июня 1941 года. Свое нахождение здесь они начали с жесткой акции по запугиванию населения: было расстреляно сразу восемь жителей местечка, которых выдали как советских активистов.

Из белорусов тогда погибли Роман Томашевич, Иван и Станислав Леоновичи, Иван Губич. Из евреев в списке оказались два взрослых мужчины Меер Шмуклер и Гедалий Ороцкий, а также два мальчика Моше Юдл Миликовский и Беньямин Зак.

Уже с первых дней захвата местечка евреи столкнулись с мощным давлением со стороны оккупантов. Им запрещалось вести дела с остальными местечковцами, посещать рынок, а также выезжать из Крево без разрешения. Каждый представитель этого народа был обязан нашить на одежду желтую звезду. Таким же знаком были помечены и дома, в которых жили еврейские семьи.

Как жили в гетто

Осенью 1941 года между Рыночной площадью, синагогой, замком и Богдановской улицей немцы создали гетто, куда согнали всех евреев.

Захватчики расселились в оставленных домах. Военный гарнизон, который стоял в Крево, занимался строительством наблюдательного пункта и радиостанции в Шиловичах возле Милидовщины. Каждое утро немецкие солдаты направлялись на строительные работы на тот секретный объект, а вечером возвращались. Позже они разобрали в Крево и перевезли в Шиловичи несколько лучших еврейских домов и перебрались туда на постоянно.

Территорию гетто обнесли колючей проволокой, и за ограждение нельзя было выходить без специального разрешения. Для регулирования отношений между евреями и оккупантами, а также для контроля за порядком был создан юденрат – еврейский совет.

Мужчины и мальчики, которым исполнилось двенадцать лет, ежедневно работали на ремонте дорог в сторону Милидовщины и Попелевичей, а также заготавливали лес. Женщины мыли солдатское белье и убирали помещения, занятые немцами.

Те, кто работал за территорией гетто, обменивали у местечковцев вещи из своего имущества на еду. Это было достаточно рискованно, потому что такие сделки запрещались.

Жизнь в гетто осложнялась инфекционными болезнями, которые в антисанитарных условиях распространялись особенно быстро. Ко всему прочему, территория была перенаселенной: кроме кревских здесь разместили несколько семей из других мест. Перед заселением полицаи тщательно обчистили их, поэтому юденрат был вынужден распределить этих людей для питания вместе с другими евреями.

Свидетельница событий Мириам Каминская, вспоминая Холокост в Крево, пишет, что в синагоге жило около тридцати семей. Те, кто успел занять место у окон, были счастливые – они имели хоть какое-то личное пространство. Остальные лежали просто посреди синагоги, и чтобы немного обозначить свое место, подвешивали вещи.

Всего в конце лета 1942 года в кревском гетто проживало 447 человек. Из них 102 мужчины и 41 женщина привлекались к различным работам, 68 мужчин и 25 женщин находились в подчинении у вермахта, десять мужчин убирали улицы, восемь работали ремесленниками, а двое – пекарями. Две женщины и двое мужчин работали в молочарне. Три человека из этого списка охраняли гетто, еще трое входили в состав юденрата. Были также женщина-медсестра и женщина-парикмахер.

Литовские полицаи на экскурсии

Мириам Каминская вспоминает как в местечко приехали два или три грузовика с вооруженными литовцами. Они направлялись в сторону гетто. “Многим казалось, что вот-вот всех расстреляют. Дети, которые в этот момент играли на улице, со слезами прибежали в синагогу и спрятались под кроватями. У взрослых же оставался только вариант залезть живыми в землю”, – пишет в своих воспоминаниях Каминская. В тот момент она стояла у печи, которую в синагоге построили специально для выпекания хлеба. Все удивлялись ее спокойному состоянию. Мириам отвечала, что дети целый день голодные, и если ее не застрелят, их чем-то нужно кормить.

Тем временем литовские военные остановились у самых ворот в гетто и… пошли на экскурсию в замок, который считали своей собственностью. Мириам говорит, что они пели песни, фотографировались, а некоторые даже целовали землю со слезами от радости.

Вскоре они уехали, а Каминская достала из печи хлеб. По ее словам, в то время не могло быть ничего важнее заботы прожить день без голода. Даже местная интеллигенция думала только о том, где найти несколько картофелин.

Из полтысячи евреев после войны в Крево вернулись единицы

В начале октября 1942 года кревское гетто расформировали, а его жителей перевезли в Ошмяны. В конце месяца вместе с ошмянскими, сморгонскими и гольшанскими евреями многих кревских расстреляли возле деревни Толминово. В память о семи сотнях жертв на этом месте после войны установили памятный знак. Некоторые из кревских сумели сбежать из гетто и присоединились к белорусским партизанам.

После ликвидации ошмянского гетто в марте 1943 года евреев перевели в Вильнюс. Часть оставили в местном гетто, а некоторых распределили в трудовые лагеря в другие литовские города. Многие оказались среди ста тысяч жертв, которых лишили жизни в лесу у поселка Понары под Вильнюсом.

По словам Беллы Липкович, которая пережила Холокост в Крево, из пяти сотен евреев довоенного местечка возрождать здесь мирную жизнь вернулись всего одиннадцать человек.