Что писал о Крево расстрелянный поэт Мойше Кульбак?

С 29 на 30 октября 1937 года в Минске были расстреляны более ста человек самых разных профессий, среди которых много представителей творческой элиты. Лежит в Куропатском лесу и рожденный в Сморгони гениальный поэт Мойше Кульбак.

О литераторе и его связи с Крево пишет Ольга Бобкова, белорусская историк и литераторка, которой полюбились наши места.

Бывает ли так, чтобы место, в котором нет твоих близких родственников и даже дальних корней, сильно притянуло к себе и не собирается отпускать? Бывает. Так случилось со мной. Чем дальше идет время, тем больше открытий дарит кревская земля. Некоторые из них познаются постепенно, а некоторые сложно обойти даже на обычной дороге. Все, что попадается на глаза – холмы, травы, валуны, гнезда аистов, ветряки, кресты, уютные аллеи возле школы, а также вежливые дети на ступеньках магазина “Рагнеда” – наполняют живой энергией. Она здесь особенная, кревская. И таланты людей, которые родились и воспитывались здесь и в ближайших окрестностях, – глубокие, заживляющие, мистические. Хочется вспомнить имена любимых литераторов, талант которых рассматриваю вписанным в эти ландшафты: Мойше Кульбак и Татьяна Скарынкина из Сморгони, Владимир Некляев из Крево, Татьяна Сапач из Марково.

Кто такой Мойше Кульбак

Кульбак писал на идиш, учился в Свентянах, Воложине, Мире. Учительствовал в Каунасе и Сморгони. Жил в Европе. Любил Беларусь. В Вильне, где прожил пять лет, считался самым популярным еврейским поэтом. Именно там в 1927 году Мойше Кульбак стал руководителем всемирного идишского ПЕН-клуба. Очень высокая должность в литературном мире. К тому времени им были уже написаны романы “Мессия из рода Эфраима” и “Понедельник”.

В 1928-ом Кульбак навсегда переехал в белорусско-еврейский советский Минск. Здесь действовали еврейские школы и редакции газет, работали несколько театров, где со сцены звучал идиш, который был одним из государственных языков в БССР. Но тень большевистского террора уже начинала надвигаться на все проявления культурной жизни – и белорусской, и еврейской. Жесткие тиски сжимались на горле всего достойного и живого. В 1934-ом в НКВД на Кульбака была составлена бумага: “Прибыл нелегально из Польши, где состоял заместителем председателя национал-фашистской еврейской организации” – “враг народа”.

В 1937-ом, последнем году жизни Кульбака, в минском еврейском театре была поставлена его пьеса “Разбойник Бойтре”. В близкой от Крево Вильне на улице Кармелитов 5, где в 1926-1928 годах жил Мойше Кульбак, висит памятная доска в честь нашего земляка.

Кревский князь в поэме “Райсн”

По сморгонско-кревских окрестностях, по этому “краю мира”, одиноко (до сих пор, а как иначе?) блуждают 36 кульбаковских ламедвовников с березовыми тростями в руках. Те самые тайные праведники, благодаря существованию которых, согласно еврейской мистической традиции, Бог спасет мир, даже если все остальное человечество утонет в грехах.

Библейская эпичность и простые земные мотивы – все есть в творчестве Кульбака. И, конечно же, упоминание о Крево. В одном из разделов поэмы “Райсн” литератор пересказывает историю, которая случилась в Кревском замке с князем и его дочерьми.

Исследователь и переводчик литературного наследия Кульбака Сергей Шупа предполагает, что история выдуманная, и нет конкретных источников, из которых автор взял бы этот сюжет.

– Создать поэтический мир страны Райсн (название терриории проживания евреев на наших землях – ред.) Кульбак задумал на чужбине, когда он на несколько лет покинул родной край. В Берлине, в 1921 году, у него внезапно проснулась острая ностальгия, которая дала ему вдохновение написать самые свои райснские (или белорусские) произведения, – рассказывает собеседник.

Стихотворную интерпретацию поэмы подготовил Андрей Хаданович.

Гэй, гэй,
Грай, Антоша-салавей,
Нам гучней,
Не шкадуй сваёй бандуры,
Шуры-буры-муры-туры,
Весялей,
Гэй, гэй!

Князь у Крэве быў сівенькі,
Быццам лунь,
Быццам лунь,
Дзьвюх дачок расьціў у замку,
Дзьвюх красунь,
Дзьвюх красунь.
Ды служыў на стайні чмут,
Ветрагон Зьмітрок Бядуля
Па мянушцы Шалапут.

Гэй, гэй,
Грай, Антоша-салавей,
Нам гучней,
Не шкадуй сваёй бандуры,
Шуры-буры-муры-туры,
Весялей,
Гэй, гэй!

Тут вясна прыйшла ў адведкі,
Родзіць кветкі і лісткі,
Завяліся ў птушкі дзеткі
І ў сабачкі шчанюкі,
У хляве — цяля вясновае,
Ёсьць і ў замку нешта новае:
Тая ж доля — дзякуй ёй!
Хутка прынясе ў падоле
Князю кожная дачка —
Байстручка…
Аёй-аёй…

Гэй, гэй,
Грай, Антоша-салавей,
Нам гучней,
Не шкадуй сваёй бандуры,
Шуры-буры-муры-туры,
Весялей,
Гэй, гэй!

Князь камандуе: “Па конях!”,
Цягне з похваў меч стары,
І ў Вялейцы ды Смургонях,
Дзятлаве і Мазыры —
Вершнікі яго, карэты,
Пасланцы ды эстафэты
Абшукалі кожны кут,
Толькі цуд —
Зьнік няўлоўны Шалапут!..

Гэй, гэй,
Грай, Антоша-салавей,
Нам гучней,
Не шкадуй сваёй бандуры,
Шуры-буры-муры-туры,
Весялей,
Гэй, гэй!

У лясох пад Крывічамі
Затаіўся Шалапут,
А сівенькі князь начамі —
Там і тут,
Там і тут.
Конь і вершнік, нібы здані,
Мчаць у рыцарскай красе,
І ад рэха паляваньня
Ўсіх трасе,
Ўсіх трасе…

Гэй, гэй,
Грай, Антоша-салавей,
Нам гучней,
Не шкадуй сваёй бандуры,
Шуры-буры-муры-туры,
Весялей,
Гэй, гэй!

Уже в наше время группа Litvakus написала музыку к оригинальному фрагменту произведения.

Понравился текст? Мы работаем над новыми историями для вас! Поддержите автора и команду Kreva.Travel с помощью сервиса PayPal. Это безопасно и легко!