Как прежние польские и русские власти “перекрывали” белорусским газетам путь к кревским подписчикам

Борьба белорусов за право иметь свою национальную независимую прессу началась едва ли не со времен восстания под руководством Кастуся Калиновского в 1863-1864 годах. Затронула она и просторы бывшего Ошмянского повета, а в частности – Кревскую волость.

Из отчетов поветовых “силовиков” того времени своему губернскому начальству узнаем о случаях распространения в нашей местности нежелательной литературы. В одном из таких документов сообщается, что 24 января 1863 года “какие-то газеты на белорусском языке, направленные против царя и правительства” читал сельским жителям сын арендатора фермы Милейково вблизи Крево Лещинский. Весной того же года за распространение “Мужицкой правды” и “Разговоров двух соседей” был задержан 34-летний крестьянин Кревской сельской громады и бывший ее председатель Викентий Томашевич. Приложив к делу некоторые другие “проступки”, этого человека сослали в Астраханскую губернию, где он пробыл до 1881 года.

Довелось бороться нашим землякам за свои печатные издания и во времена между двумя мировыми войнами, когда Западная Беларусь находилась в составе Польши. Причем в этот период нашей истории приходилось терпеть не столько издателям и распространителям белорусской прессы, сколько самим газетам и журналам.

Газетами обклеивали стены гмины

Описанные ниже случаи на первый взгляд могут показаться мелкими и малозначительными бытовыми “разборками” местного масштаба. Но если полистать западнобелорусские газеты межвоенного времени, сведений о подобных случаях можно собрать множество. Поэтому напрашивается вывод, что борьба с белорусской прессой мелких чиновников – это не просто инициатива каких-то частных лиц, а часть государственной политики Польши того времени по полонизации восточных регионов.

Газета “Белорусский звон” в №7 за 11.03.1922 год напечатала небольшое сообщение в фельетонном стиле, присланное из Крево кем-то, кто подписался буквой С. Привожу этот текст целиком в переводе с белорусского с соблюдением правил современной орфографии и пунктуации: “В нашей гмине есть писарь Шилинг, но он не только писарь, он – борец за просвещение. Он любит, когда в его печи огонь полыхает ясным пламенем, для этого использует все газеты, которые поступают в гмину. В первую очередь идут белорусские, как “большевистские”, а потом настигает такая судьба все газеты, даже и американские, потому что по его мнению газеты для народа вредны.”

О другой практике, что применялась на почте в Сморгони, рассказывает газета “Общественный голос” в №38 за 15.09.1925 год. Там почтовый чиновник не доставлял белорусскую прессу подписчикам, которые платили за это свои деньги. Газеты и журналы отправлялись в управление гмины, где слеживались, порой шли на нужды других людей. Иногда, как о том свидетельствует сообщение в том же издании в №2 за 14.01.1926 год, ими обклеивали стены в самой гмине.

Видно, такая “борьба” мелких чиновников с белорусской прессой не имела результатов, и она не переставала пользоваться популярностью. Спустя какое-то время уже солтыс Кревской гмины Ян Будай в польскоязычном издании “Głos Wileński” в №15 за 10.04.1927 год жалуется на то, что до недавнего времени на кревской почте польские газеты “гибнули под огромными стопками белорусских”.

“Деятели “кружков” распространяли эту писанину даже среди католического населения”, – разгневан автор заметки. Дальше кревский солтыс с радостью сообщает, что после того, как полиция ликвидировала “кружки”, количество подрывных газет значительно сократилось, на их месте начали появляться польские. И он начинает хвалить “Głos Wileński”, который якобы освещает “те проблемы, которые больше всего волнуют” и лишен “того вздора и бессмыслицы, которыми были наполнены газеты, поступавшие ранее.”

Публикация Яна Будая вызвала возмущение у местных жителей, и в газете “Biełaruskaja Krynica” в №17 за 22.04.1927 год один из них под псевдонимом Kreuski Bielarus дает ответ. “Прочитав №15 так называемого “Głosu Wileńskiego” – грязной газеты, в которой кроме разных оскорблений белорусов ничего нет, как-то странно стало, что “наш” солтыс описывает там разную чушь, ну, это известно, – вероятно от большого “патриотизма” и в дополнение – больного шовинизма”, – так начинается письмо.

Далее корреспондент критикует тот факт, что Ян Будай называет белорусские газеты “коммунистической бибулой”. “Вероятно он принимает и “Белорусскую Крыницу” за коммунистическую, потому что больше всего ее поступает на кревскую почту, – говорит он. – Люди наши очень взялись читать и распространять ее, потому что видят в ней защитницу обиженных разными негодяями белорусов.” В конце автор делает вывод, что “солтыс боится, чтобы чистая водичка нашей “Крынички” с такого размаха в распространении среди нашего крестьянства не затопила и не заглушила “Głos Wileński”, …который отравляет души наших бедняков.”

На полное игнорирование кревским ксендзом белорусской прессы (в том числе и католической) обратил внимание автор заметки в №4 газеты “Biełaruskaja Krynica” за 24.01.1930 год, который подписался псевдонимом “Katalik”. Корреспондента возмущает, что священник настойчиво и регулярно рекламирует прихожанам газету “Наш Пшыятель” на чужом для местных жителей языке. И вместе с этим замалчивает факт существования белорусских религиозных газет, например – “Христианская мысль”.

Белорусскими изданиями разжигали печь на почте

Оскорбление поляками и их местными подпевалами белорусских средств массовой информации не прекращалось. Они, чувствуя ободрение и поддержку со стороны вышестоящих властей, использовали любые методы в борьбе с нежелательной для них прессой. Местные белорусы не сдавались. Если в начале они всего лишь осмеливались высмеять гминного писаря, который уничтожал белорусские газеты и журналы, то позже перешли на конфликт с почтовым чиновником. Об этом читаем в статье, которую напечатал орган Белорусской крестьянской партии “Народ” в №1 за 20.01.1929 год.

События в этом деле развивались следующим образом. Местные жители стали обращать внимание, что с приходом на кревскую почту новой начальницы перестали поступать белорусские газеты. Когда у нее спросили, в чем дело, она ответила, что газет нет. Издатели же убеждали, что они отправляют их регулярно. Однажды крестьянину из Орленят, который стоял под окном почты, удалось подслушать, как комендант кревской полиции советовал почтальонке не отдавать подписчикам белорусских газет. Та отвечала, что и так “все белорусские газеты идут под печь”. В другой раз двое местных жителей стали свидетелями того, как помощница почтальонки и в самом деле разжигала печь белорусскими газетами. Это вызвало всеобщее возмущение. Подписчики направили в Дирекцию почты и телеграфов в Вильню жалобу и требовали наказать начальницу почты.

Неизвестно, чем закончилось это дело. Как минимум, в дальнейшем о подобных конфликтах сведений не было. Белорусских газет, правда, также почти не осталось.